Все так и было.
Абсолютно волшебно. Очень близко.
Из детства.
И открытые детские глаза.
И очень добрые, очень доверчивые девчонки-фанатки.
Такое волшебство, действительно, было еще только на концерте Мики.
И мы вдвоем.
Так близко.
Потому что безумно соскучилисб друг по другу.
Потому что весь этот космос - наш.
10.05.2011 в 12:54
Panic At The Disco - GaudiArena, Москва, 09/05/2011
Вчера солнцевспышка, ветер и почти промзона, зеленые заборы. Огромные трубы ГаудиАрены, вздымающиеся в небо цветным монументальным индастриалом, маски, шляпки, рубашки и Mary did it. О, Брендон потом оценит, оценит.
Но сначала открытые лица, челки, реснички, и это, пожалуй, лучшие, сразу после микиных, фаны.
Давились и мялись, о чем, я чувствую, еще просвистят в газетах. Завязали яркие ленты на запястьях, улыбались и шутили в толпе ни о чем, пока ждали.
Потом грянуло. Мы грянули даже громче. Ладно, стройно, даже вдохнуть не успели - понеслось.
Trade Mistakes - Брендон даже смог наконец-то нас перекричать. Но с напрягом, прыгая выше нот.
Мэри впечатлила их всех. Мы точно знали, кто во всем виноват.
Жарко, высоко, суммированные мы обожали сам воздух, а они завершили это обожание музыкальной формой.
Голос надорвался после первых двух песен, так я еще и простуженная, но ведь ничего не жалко.
Держала Алекса, мы улыбались, смотрели друг на друга, танцевали смешно и волшебно, как умеем только мы двое. Пели вместе Memories, вместе со всем залом, но сильнее - друг с другом, любимая песня, как-никак.
Вначале мы были у сцены, но быстро сбежали от мотающейся, выдавливающей истеричное предобморочное сердцебиение толпы, и тогда мы переквалифицировались в преступников, забрались на тумбу и отстреливались светящимся неоном из-за диджейского пульта, под ногами глыб-охранников. Видели счастливого Брендона. И то, как толпа, в которой раны наших мест быстро затянулись, скандировала Water! Water! и это умиляло Пэников безумно. Они разбрызгали и разбросали сколько могли.И уже просто на драйве делились медиаторами и улыбками. Они были королями детского утренника разбитых счастливых сердец.
Они пели больше, чем должны были. Они были рады нам.
И когда мы вышли, пройдя сквозь канаты света, прочертившие холл, мимо кроваво-красных хрустальных люстр, вечер был теплым, тихим, гулким, и терял трехмерность,становясь воспоминанием. И у нас были счастливые глаза, ленты на запястьях, лаймонфрэш и блестки на черном небе зрачков.
URL записиВчера солнцевспышка, ветер и почти промзона, зеленые заборы. Огромные трубы ГаудиАрены, вздымающиеся в небо цветным монументальным индастриалом, маски, шляпки, рубашки и Mary did it. О, Брендон потом оценит, оценит.
Но сначала открытые лица, челки, реснички, и это, пожалуй, лучшие, сразу после микиных, фаны.
Давились и мялись, о чем, я чувствую, еще просвистят в газетах. Завязали яркие ленты на запястьях, улыбались и шутили в толпе ни о чем, пока ждали.
Потом грянуло. Мы грянули даже громче. Ладно, стройно, даже вдохнуть не успели - понеслось.
Trade Mistakes - Брендон даже смог наконец-то нас перекричать. Но с напрягом, прыгая выше нот.
Мэри впечатлила их всех. Мы точно знали, кто во всем виноват.
Жарко, высоко, суммированные мы обожали сам воздух, а они завершили это обожание музыкальной формой.
Голос надорвался после первых двух песен, так я еще и простуженная, но ведь ничего не жалко.
Держала Алекса, мы улыбались, смотрели друг на друга, танцевали смешно и волшебно, как умеем только мы двое. Пели вместе Memories, вместе со всем залом, но сильнее - друг с другом, любимая песня, как-никак.
Вначале мы были у сцены, но быстро сбежали от мотающейся, выдавливающей истеричное предобморочное сердцебиение толпы, и тогда мы переквалифицировались в преступников, забрались на тумбу и отстреливались светящимся неоном из-за диджейского пульта, под ногами глыб-охранников. Видели счастливого Брендона. И то, как толпа, в которой раны наших мест быстро затянулись, скандировала Water! Water! и это умиляло Пэников безумно. Они разбрызгали и разбросали сколько могли.И уже просто на драйве делились медиаторами и улыбками. Они были королями детского утренника разбитых счастливых сердец.
Они пели больше, чем должны были. Они были рады нам.
И когда мы вышли, пройдя сквозь канаты света, прочертившие холл, мимо кроваво-красных хрустальных люстр, вечер был теплым, тихим, гулким, и терял трехмерность,становясь воспоминанием. И у нас были счастливые глаза, ленты на запястьях, лаймонфрэш и блестки на черном небе зрачков.