Erst wenn die Wolken schlafengehn
kann man uns am Himmel sehn
wir haben Angst und sind allein
-
Нас на небе можно увидеть лишь тогда,
Когда рассеиваются облака.
Мы одни, и нам страшно.
(Rammstein "Engel"


«Да ты просто ангел!». И каждое слово гремит приговором где-то под куполом черепа. И это лишь малая часть того, что произойдет с осужденным. Потом хмурый, не достающий до дверного глазка почтальон, бросит в получателя сухарями слов и повесткой явиться завтра утром. Нужный человек. В нужном месте. Так считают все, кроме осужденного. И вот уже лапочет лопостями вертолет, пятнистый, будто соседский ребенок, заболевший ветрянкой.
Их немного в этот раз, докладывает пилот. Значит лететь без продыху, думают немногие. Их вынимают из кабины резко, больно, словно при кесаревом сечении. Свет и слишком много воздуха. Первые крики новорожденных.
Каждого из них держат на привязи три стальных троса. Два цепляются наконечниками-пауками за грудь. Один - соединяет промежность осужденного с чревом вертолета. Ужасающие, холодные, они кажутся теперь бесконечно родными, по сравнению с дикостью новообретенной жизни. Вертолет тих. Мать не хочет отпускать своих младенцев. Но в больнице мира всегда приоритетными решениями обладают врачи времени. Лопости несмело гладят небо.
И оно одноглазой ослепительной нежностью вторит машине. 18 пуповин со свистом втягиваются обратно, в теплое, знакомое чрево вертолета, приумножая запах железа внутри тем, что принесли с собой. Под кристально чистым, алеющим зарей небом, рождаются ангелы. Бесполые. Равные.